На вечный вопрос «Что есть истина?» у меня нет ответа, я не философ, но если спросите, какое ее отображение в искусстве мне представляется наиболее точным, скажу, не задумываясь: русская матрешка.
Истинно, например, утверждение, что торговец шаурмой напротив проходной военного завода может знать некоторые любопытные вещи лучше ведущего конструктора. Особенно, если шаурма у него хорошая, а покупатели шаурмы покупают заодно и ракеты в лавочке напротив.
С другой стороны, заявление, будто сотрудник ракетного КБ Александр Долматов уж совсем ничегошеньки не знал, возможно, истинно, но маловероятно.
Многие мои коллеги полагают, что Путин – диктатор, а их оппоненты доказывают, что он наводит порядок. Могу всех успокоить: если бы наш президент был диктатором, или если бы пытался навести порядок, то офицеру полицейского центра «Э», открывшему дело против ведущего конструктора за какую-то демонстрацию на Болотной площади, злой смежник уже деловито стачивал бы зубы напильником, а добрый ласково увещевал колоться, на кого работает.
Так или иначе, г-ну Долматову пришлось бежать. В Нидерланды. Для смежников вышеупомянутого офицера – очень серьезный прокол.
В Нидерландах начала открываться русская матрешка. Наивная официальная версия номер один, для приезжих. Г-н Долматов обратился с просьбой о политическом убежище, в просьбе было (мгновенно по тамошним меркам) отказано, и он покончил с собой. Причем по независящим от вышеуказанных обстоятельств причинам.
Коллеги авторов версии – люди циничные, и эта версия, несмотря на трагедию, ничего, кроме смеха, у них не вызывает. Поэтому, в качестве легенды прикрытия, особо посвященных посвящают в легенду посложнее. Ну вы понимаете, дело это вообще не наше, нас попросили, сами знаете, откуда, поспрашивать этого русского, сами знаете, насчет чего. Он уперся, а здесь им не там, пыток мы не применяем, вот и решили попугать. Сказали ему, что сольем русским, будто он с нами сотрудничает, а будет и дальше строить из себя генерала Карбышева – депортируем в Россию. Ему и в голову не пришло, что у нас и полномочий-то таких нет, вот он и того… Чего – «того», не уточнялось. Человек находился на охраняемом объекте, как выразился его назначенный адвокат, в тюрьме. Так что понятно, сам повесился.
Депортационный центр в Нидерландах – действительно охраняемый объект. Однако в Нидерландах, и охраняется соответственно. Содержатся там не преступники а, как правило, экономические мигранты, которые провели в стране лет по десять. Преступники за это время уже обзавелись, если не прибалтийскими, то, скажем, румынскими паспортами, и выгнать их из Европы невозможно.
Назначенный адвокат г-на Долматова не сумел с ним встретиться, поэтому подал апелляцию на свой страх и риск и справедливо утверждает, что решил бы вопрос об освобождении за минуту по телефону. Подпишусь под каждым словом – решил бы. И те, кто организовал решение суда первой инстанции, это прекрасно знали, потому и не беспокоились, что г-н Долматов каким-то чудом улетит в Россию.
Верю адвокату, что не сумел встретиться с клиентом. В депортационном центре, повторяю, содержатся не преступники. В обычной тюрьме заключенным действительно нужны адвокаты, и там есть отлаженная процедура свиданий.
Несанкционированное проникновение в депортационный центр в Нидерландах осуществляется примерно по следующей процедуре: «дяденька охранник, дедушка Ахмед улетает в теплую страну, здесь он уже 8 лет, поэтому у него нет летних штанов. Вот мы купили, посмотрите, какие красивые, но не уверены, что размер и фасон ему подойдут. Надо бы зайти примерить. И еще у него от ваших булочек изжога, тетя Фатима ему питы напекла, потрогайте, еще горячие».
В первый день подобное заклинание, в зависимости от объявленного на инструктаже уровня террористической угрозы, необходимо повторить от двух до двенадцати раз. На третий день горячей питой можно махнуть, как пропуском. Назначенный адвокат этого делать не умеет, государство ему за это не платит.
После такого проникновения на объект до вечернего закрытия дверей можно делать все, что угодно, главное, вовремя уйти. Все, что угодно – в прямом смысле, никому, включая обитателей объекта, ничего не интересно. Они, как уже неоднократно сказано, не преступники, чужими делами не интересуется, своих забот полон рот. Все, кроме Долматова, прожили в стране много лет, надо решать, как устраиваться на родине или как возвращаться в Европу…
В письме к послу Нидерландов мы основывались на второй матрешке, потому что следующие все равно никто никогда не откроет.
Предупреждаю: любителям фактов, которые можно доказать в суде, дальше читать не рекомендуется. Я тоже люблю факты, которые можно доказать в суде. Не уверена, что процедура Страшного суда предусматривает участие представителя потерпевшей стороны, а в других подобное обычно не проходит. Так что назовем дальнейшее слухами.
Итак, злонамеренные сплетники судачат, будто бы в депортационном центре г-на Долматова навещал никому (разумеется, кроме специально обученных людей) не известный дальний родственник. Или так он представился на КПП. Предъявлял он на входе, конечно, не питу, а, условно скажем, нарезной батон. Во всяком случае, после родственного угощения Долматову очень хотелось спать. Или так ему казалось. Так что знаменитое последнее письмо, вполне возможно, действительно написано рукой Долматова. Не поручусь за участие в процессе других органов, но в руку верю.
Даже с размещением странгуляционной борозды, не исключено, все почти как положено. Хотя ее все равно не покажут, официальное заключение есть, и утретесь. Независимых экспертов нанимать, похоже, некому. Хотя я долго ждала, чтобы не встревожить некоторых нервных сотрудников нидерландских спецслужб, и не толкнуть их на сокрытие улик, еще одно преступление против правосудия.
А что еще они могут сказать? Мы нарушили закон, поместили политического беженца в депортационный центр, просто, чтобы попугать, а там в отношении него снова нарушили закон, но это уже не мы, мы просто прошляпили…
Тем, кто окончательно нарушил закон в отношении Александра Долматова, лишний скандал в Европе тоже ни к чему. Даже «дальнему родственнику» этот орден носить не разрешат, положат в сейф, и правильно сделают. За такую операцию больше благодарности перед строем не причитается. В самом деле, объект на улице закричит «помогите, полиция» – помогут, и полицию вызовут, там не Россия. В кафе – надо еще найти повод провести рукавом над стаканом. А в страшной нидерландской «тюрьме», как назвал это место назначенный адвокат, делай, что хочешь. Но не умалять же заслуги начальства.
Расследовать это никто не станет, позора не оберешься. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И матрешек поменьше хватает, кто просил голландцев, зачем…
Поэтому, если меня официально спросят о любой матрешке дальше второй, я столь же официально отвечу, что с автором настоящего текста категорически не согласна – в юридическом смысле.
А парня жаль. И за державу обидно.